вернусь, не говорите ничего Лизоньке, – попросил он. – Я здесь написал ей с десяток коротких весточек, пересылайте их ей периодически, – добавил штаб-ротмистр, передавая в руки Баташова заранее заготовленные письма.

– Хорошо, Алеша, не беспокойся, – сказал генерал, – но я думаю, что ты сам скоро сможешь это сделать.

Баташов крепко обнял Свиньина и трижды по русскому обычаю расцеловал.

Штаб-ротмистр, взглянув на часы, нетерпеливо промолвил:

– Честь имею! – И в сопровождении подполковника Воеводина, который вызвался проводить его до вокзала, скрылся за дверью.

Перекрестив удаляющихся офицеров, Баташов направился к окну, выходящему на улицу и долго стоял там, провожая взглядом удаляющийся автомобиль с дорогими ему людьми, словно разлучаясь с ними не на время, а навсегда. Привычка всякий раз вот так, словно в последний раз, расставаться с друзьями и близкими сложилась у него за время войны. Слишком многие так и не вернулись из боя или опасного задания…

Глава VIII. Ревель – Стокгольм (Январь-февраль 1916 года)

1

Алексей Свиньин, выйдя на привокзальную площадь, сразу же нанял извозчика, который тут же огорошил его вопросом:

– Ваше благородие, вам в Вышгород или в Нижгород?

– Мне в штаб Балтийского флота.

– Значит, в Вышгород, – уверенно изрек возница. – Но-о, пошла, родимая! – прикрикнул он, и вскоре колеса пролетки равномерно застучали по средневековой каменной брусчатке. Искусно лавируя на узких улочках со встречными повозками и редкими автомобилями, коляска неторопливо катила меж замшелых каменных домов с крутыми черепичными крышами, над которыми то справа, то слева возвышались колокольни костелов и отливали золотом купола православных храмов. Неожиданно в конце одной из улиц возница остановил лошадь у невысокого, неказистого строения, вросшего в землю.

– Ваше благородие, не соблаговолите ли взглянуть на домик Петра Великого? – спросил он. – Если изволите, то я пойду договорюсь с часовым.

– Соблаговолю, – согласился штаб-ротмистр, – да возьми полтинник, авось охранник посговорчивее будет.

Возница, закинув вожжи на облучок, исчез за невысоким забором, огораживавшим царское строение. Алексей, изучая еще в училище историю северных территорий Российской империи, вычитал однажды, что Петр I своими собственными руками смастерил не только всем известный ботик «Фортуна», но и настоящий дом, находящийся в Ревеле. Ботик-то он видел, а вот дом не пришлось.

– Ваше благородие, старший унтер-офицер приглашает вас в дом! – радостно сообщил возница. – Там и печь натоплена, погреетесь маненько.

Вблизи царский дом с мансардой, окруженный вековыми деревьями, оказался выше и просторней, чем издали. Алексей с трепетом в душе вошел в прихожую, за которой сразу же начиналась небольшая кухонька, в которой дышала теплом огромная русская печь. Дальше, за перегородкой, располагалась просторная приемная, в которой стояло бюро старинной работы.

«Здесь, наверное, сам царь писал свои инструкции и приказы», – благоговея перед исторической действительностью, подумал Свиньин.

На стене висело потускневшее зеркало в золотой раме, а в дальнем углу располагалась широкая кровать. В мансарде стоял длинный обеденный стол, за который запросто могло усесться не менее взвода служивых.

«Недаром говорят, что царь любил пирушки», – удовлетворенно подумал Свиньин, проведя рукой по отполированной до блеска дубовой столешнице, которой, верно, не раз касался свой дланью и сам российский государь…

Взглянув на часы, штаб-ротмистр заторопился. Поблагодарив гостеприимного унтера, он вышел на улицу. Возница, забравшись на облучок, уже ждал его, то и дело придерживая отдохнувшую лошадь.

– Гони, братец! – приказал Алексей, с удобством располагаясь в коляске. – Мне нужно до полудня поспеть.

– Успеем, ваше благородие, – ответил «ванька». – Ох и прокачу я вас!

Через четверть часа коляска остановилась у двухэтажного старинного здания, на флагштоке которого красовался Андреевский флаг.

Увидев армейского офицера, из бело-черной полосатой будки вышел часовой и засвистел в боцманскую дудку. На его зов сразу же прибежал полусонный матрос с тремя нашивками на погонах и удивленно спросил:

– Вы к кому, ваше благородие? Мне дозволено пропускать только морских офицеров и чинов штаба. Остальных только по распоряжению коменданта.

– Доложите, что штаб-ротмистр Свиньин прибыл на аудиенцию к адмиралу Непенину.

– К его превосходительству? – еще более удивился моряк.

– К его превосходительству, – подтвердил Алексей. – Доложите и поскорее.

Вскоре из штаба вышел мичман и не торопясь, вразвалочку направился к неожиданному гостю.

– Мичман Погодин, – представился он. – С кем имею честь?

– Штаб-ротмистр Свиньин.

– Адмирал вас ждет. Следуйте за мной.

Из информации, по крупицам собранной в штабе фронта, Алексей знал, что адмирал приобрел популярность не только на флоте, но и в войсках, прекрасной постановкой дела службы связи и сигнализации и, казалось, не имел никакого отношения к секретным делам разведки. Когда он обратился за разъяснением к Баташову, тот по большому секрету сообщил ему, что после гибели легкого крейсера германского флота «Магдебург» на камнях у маяка Оденсхольм русским водолазам удалось найти на дне рядом с кораблем труп шифровальщика, прижимавшего к груди свинцовые переплеты секретных кодов, которые и были переданы Непенину. Он-то и организовал перехват радиосообщений противника, благодаря которым фронтовая разведка своевременно получала и получает информацию о переброске немцами войск и боеприпасов морем на те или иные участки фронта. И вот теперь с этим легендарным адмиралом, который ему почему-то казался высоким и статным богатырем, Свиньину предстояло встретиться.

Когда Алексей зашел в адмиральский кабинет, то сразу и не заметил хозяина за столом, заваленым картами.

– Ваше превосходительство, штаб-ротмистр Свиньин! – громко доложил он взволнованным голосом в пустоту.

– Я хорошо слышу, голубчик, – негромко произнес адмирал, вставая и направляясь ему навстречу, – мне Евгений Евграфович говорил о вас.

Невысокого роста, отнюдь не богатырского телосложения, Непенин всем своим видом и мягким голосом сразу вызвал у Алексея доверие к себе.

Поздоровавшись за руку, адмирал, указав на груду карт, лежащих на столе, доверительно промолвил:

– Видишь, сколько работы. И над каждой картой подумать-то надо! Но ничего, – добавил он, – с Божьей помощью справлюсь. Но прежде хочу о вашей заботе узнать. Говорите не стесняйтесь, все останется между нами.

– Для выполнения особо важного задания мне необходимо в ближайшее время добраться до Швеции…

– Ну до самой Швеции я вас доставить не в состоянии, – задумчиво сказал адмирал, – а вот до порта Мариенхамн отправить могу и в самое ближайшее время. Туда по делам морской разведки идет наш самый быстроходный эсминец «Всадник».

– Ваше превосходительство, а как же я дальше с Аландских островов добираться-то буду.

– Думать надо! – по-отечески улыбнулся адмирал. – Выйдете из Ревеля завтра в семнадцать. Отсюда семь часов ходу до островов. Ночью, не привлекая ничьего внимания, пришвартуетесь в порту и пересядете на финский теплоход «Андромеда», который по расписанию к полудню прибудет в Стокгольм. А пока можете познакомиться с командиром корабля капитан-лейтенантом Чирковым Сергеем Александровичем, он как раз